Политический Эксперт

Никита Нагорный в Токио выходил в многоборье уже трижды: квалификация, командный финал, ставший для России золотым, и личное многоборье, которое без медали для него не закончилось: бронза. А впереди – еще три финала в отдельных видах. Наш корреспондент шлет из Токио интервью лидера нашей гимнастической сборной. Никита Нагорный. Фото: LiveMedia/Filippo Tomasi/globallookpress.com –​ Никита, обстоятельства делают человека или человек обстоятельства? – Слушайте, это такой вопрос… Я думаю, здесь и то, и другое. Это как, а что главное – цель или результат? Одного без другого не может быть. Когда-то обстоятельства переворачивают все, когда-то – человек. Если брать мою жизнь, то, наверное, в силу воспитания я не могу сказать: я создаю обстоятельства! Это как-то чересчур гордо звучит. Скажу, что я подстраиваюсь под обстоятельства. Больше так, наверное. –​ Но ты ведь можешь сказать, что спорт тебя подкорректировал? – Могу сказать другое: он мне дал самое главное – раннее взросление. Самостоятельность, ответственность – то, что необходимо максимально быстро привить ребенку. Потому что я уже в 15 лет жил в Москве без родителей. Это три года до совершеннолетия. Плюс сборы… тут нет такого, что ты приезжаешь, как к родителям, на все готовое. Да, тренер заменяет их в чем-то, но не водит тебя за ручку в столовую, не рассказывает, как себя нужно вести с определенными людьми вне спорта, в общежитии. Ты сам тут все пробуешь, сам ошибаешься. Но я всегда рвался – лет с восьми – из дома. У нас в группе половина ребят была из области. Дима из Майкопа, Максим – из Донецка, еще парень из Дагестана… И все жили в общежитии. И когда заканчивалась тренировка, я шел к ним – там движуха, тусовка, свобода… И вот эта самостоятельность, когда нет возможности пожаловаться, свалить на кого-то вину, сказать: я – хороший, а все плохие, когда ты в ответе сам за все… Она меня притягивала. Я и дома просил всегда: можно я останусь с ребятами в общежитии? И тренера просил – Ольгу Ивановну Нечепуренко. Мне редко разрешали, но – бывало. Мне это нравилось. Хотя это ведь была совсем не свобода. Даже наоборот. Свобода – когда родители рядом, ты можешь позволить себе все что угодно. А тут ты должен следить за собой сам, все контролировать. –​ У вас выходы на помост – один за другим, долго вообще отпускаешь ситуацию после соревнований? – Нет, у меня чересчур, так скажем, насыщенная жизнь, я часто переключаюсь с одного на другое, и мне это помогает. Всегда говорю: если у тебя нет хобби или занятия для отдыха – сам себя съедаешь. Всему свое время. – Нашел золотую середину? Или еще ищешь? Мудрость-то пришла вместе с чемпионством? – Думаю, пришла после чемпионата мира в Дохе-2018. Старт тот для меня был максимальным толчком: чтобы я начал не искать, а принять то, что есть. И от этого уже отталкиваться. Тот год все приоритеты расставил. Ведь, сколько было до этого соревнований, а впустую все было. Включая Рио-де-Жанейро. –​ Даже так? – Да. Потому что, как бы кто ни говорил тебе, что делать, пока ты сам не прочувствуешь… Это как элементы в гимнастике: есть техническая подготовка, школа ее называют, всех элементов. Но в любом случае профессиональный гимнаст, когда начинает расти, должен эту технику подстраивать под себя. И у каждого разная антропометрия: кто-то весит 70 кг, кто-то 50 кг, и невозможно, чтобы для каждого техника была одинаковой. Руки поднимай выше или ниже – это каждый подстраивает сам. И тренер это тоже должен понимать. Кстати, мой тренер Анатолий Исаакович (Забелин. – Ред.) – мы с ним прямо в одну сторону смотрим. Бывает, я спрыгиваю со снаряда, начинаю ему объяснять: мне вот так удобней… А он говорит: слушай, как удобно, так и делай, чего ты мне мозги забиваешь, главное – делай. –​ Прагматично, но ведь справедливо? – Да. И получается, мы экономим время. А тренер уже наблюдает: если у меня получается, так и надо. Значит, так в следующий раз и делай. В этом плане мы с ним прямо тьфу-тьфу идеально сошлись. Я понимаю, что я нелегкого характера. И, кстати, когда я выхожу из себя, он быстро меня на место ставит. – Поясни, как выходишь из себя, ругаешься или что? – Прихожу в зал, начну болтать, еще что-то… Раньше это было постоянно. И главный тренер Андрей Федорович (Родионенко. – Ред.), и старший тренер Валерий Павлович (Алфосов. – Ред.) знали: я приезжаю на сбор, и мой недельный цикл длится три дня. То есть с понедельника по среду я работаю – прямо будь здоров как! А с четверга по субботу начинается спад, потому что я не умел контролировать свою энергию. От выходного до выходного не мог распределить свои силы, чтобы меня хватало. Много мы беседовали, как с этим бороться. Но перелом наступил – все тот же 2018 год. Сейчас я весь недельный цикл выдерживаю. После выходных приходится сдерживать себя два дня, энергии много, ты хочешь не только тренироваться, но и разговоры поразговаривать, пошутить, что-то показать… Энергия прет. –​ Что ты узнал про себя за последний год? – Узнал, что не знаю чего хочу. Шутка, конечно. Но когда на карантин сели, начал анализировать многое. Вот, например, мы все занимаемся чем-то профессионально. И либо у нас есть потолок, к которому мы стремимся, либо нет. И хорошо, когда он есть. Когда ты можешь дойти и сказать: вот, я это сделал! Можешь признать свою работу выполненной: ты добился своего. И дальше спокойно это отпустить. И вот это – потрясающе! Круто. Прямо вот то, что хочется, – прямо для меня. Но присутствует еще и неизвестность или страх, что не получится отпустить. Что после потолка все равно поставишь себе какие-то цели и будешь идти к ним, а потом поймешь, что большой отрезок времени ты уже потерял. И ничего нового не приобрел. –​ Третьи Игры, четвертые… Это? – Да. И где эта грань, непонятно. Цикл, еще один цикл или еще один? Это я пытался для себя осознать, до сих пор не осознал. Это вопрос я как-то часто поднимал, еще прикинул, в каком направлении двигаться в ближайшие годы…Чтобы не потеряться. –​ А вот стесняюсь спросить, жена Даша (чемпионка мира Дарья Спиридонова. – Ред.) тоже занимается таким планированием? – Нет, один раз в жизни я ей сказал: напиши план на год. –​ Даша онемела. – И сказала – отстань. – Всем известно, что идей в твоей голове – море, ты не захлебываешься? – Тяжеловато бывает, когда ты начинаешь пытаться их реализовывать, но уже груз большой и без этого тянешь. А ты еще на себя вешаешь… не хватает времени. Спорт отбирает, наверное, 80 процентов моей жизни. Поэтому все реализовывать тяжело. Но при этом идеи далеко не уходят. Есть ящик, я их туда откладываю. И … Уже надо еще один ящик. – И пара ящиков стоит в родном Ростове-на-Дону? – Как получается. Я бабушке с дедушкой благодарен безумно за то, что они меня вырастили, все для них готов сделать. Мы жили чуть ниже среднего уровня, но я этого не замечал. Помню, у дедушки была «семерка». А в свое время у него была своя художественная мастерская. Советский Союз распался, мастерскую отобрали – короче, он пошел работать охранником в магазин. И осталась у него эта «семерка». Как-то мы едем, я говорю: «Дедушка, можешь остановить метров за сто до школы? Меня там ребята ждут». А там никто не ждал, я просто не хотел выходить при всех из старой и ржавой машины. Как-то я, кстати, это рассказал не так давно, дедушка так обиделся! –​ Задним числом обиделся? – Да. Я ему говорю: а ты что думаешь, я тебе на первые же заработанные деньги машину купил? А лет семь мне было, когда Алексей Немов выступал, я смотрел и говорил: «Мам, выиграю Олимпийские игры, подарю тебе «Феррари», не переживай, я заработаю». Только сейчас понимаю: невозможно это. А тогда думал, что ты на пьедестале – и сразу король мира. –​ Зато возможно сказать и не соврать: я – король мира. – Нет. Не надо этого. Это не мое. Потому что я сейчас каждый день я нахожусь в потоке. И пока не могу остановиться и посмотреть на все, что я сделал. И сказать: вот, молодец. Потому что я понимаю, что это чревато. Просто надо спокойно продолжать делать дело. И все. Важнее самопризнания – то, что мне родные и близкие скажут.